А. Лазарчук
ТРАНКВИЛИУМ
Пламя вырвалось из окон и принялось поглощать стены. - Уходим, - повторил Вильямс. Здесь распоряжались всем какие-то одинаково огромные женщины в сером. Светлану раздели и вытолкали в слишком светлую голую комнату без окон. У одной стены находилась деревянная скамья, вдоль другой шла труба с кранами, и под кранами на железных стойках стояли мрачные тазы. Мойся, равнодушно сказала одна из серых великанш и кивнула на сверток: истонченное, но еще целое полотенце, прядь мочала и комок черного мыла. Голову мой как следует, завшивела, небось, в лагере... а то острижем по ошибке, у нас это быстро... Вода была почти нестерпимо горячая, и Светлана мылась с великой радостью, с неожиданной для себя радостью - она была уверена, что уже никогда не испытает в неволе этого чувства. А мыло восхитительно пахло табаком и дегтем - как в детстве, как в лагерях - но не тех, для интернированных, а военных, солдатских, честных. Летние маневры... поорудийно!.. и - вскачь по дикой траве, по ковылям, что коню по брюхо... и боцман Завитулько со своими историями о том, чего просто не могло быть на этом свете... Наконец, понукаемая, она растерлась полотенцем, надела колючую, будто из мешковины, рубаху, войлочные боты и белую косынку - просто сложенный по диагонали кусок редкой белой ткани, не подрубленный по краям. В смежной комнате ей дали длинный стеганый халат, серое одеяло, серые простыни, плоскую комковатую подушку и тощий, в разводах матрац. - Клеенку надо? - Зачем? - Может, ты ссышься ночью, почем я знаю? - Н-нет... - Тогда ступай. далее